был ли такой дракон. Что же касается бабочки, то всё в этой сказке настоящая правда. Гусеница тутового шелкопряда, когда ей приходит пора превращаться в куколку, достаёт изо рта, из дырочки в нижней губе, длинную-предлинную паутинку-шелковинку и обматывается ею. Получается кокон, шёлковый домик-клубок, внутри которого живёт наша куколка. Постепенно она становится бабочкой. Дождь льёт, ветер свищет, снег летит, солнце печёт — куколке в коконе тепло и покойно, не холодно и не жарко. Наступит день — бабочка прогрызёт в коконе маленькую круглую дырочку и вылетит на свободу, на волю…

Жители Китая первыми научились разматывать коконы в шёлковую нить. А из нитей ткать шёлковую ткань — тонкую, прочную, лёгкую и гладкую, такую красивую, что не жаль платить за неё чистым золотом. Караваны верблюдов, гружённых тюками товаров, направлялись отсюда в самые дальние страны. Но и здесь только очень богатые люди могли покупать драгоценный шёлк, чтобы шить из него одежды.

«Из чего его делают — лёгкий, словно воздух, скользкий, как льющаяся вода?» — ломали голову иностранцы.

«О-о, это очень большой секрет!» — говорили заезжие купцы, которые, впрочем, и сами не знали секрета. Ведь купцы лишь покупали чудесную ткань да перепродавали другим, а изготовляли шёлк мастера.

Один древний римлянин думал-думал и написал в одной книге про тех, кто делает шёлк: «Они сидят под деревьями и ловят руками клочки тончайшего пуха, которые сносит с веток дождём…» Вот так додумался!..

Он написал это очень давно, две тысячи лет назад. С того времени уже во многих странах люди научились разводить тутовых шелкопрядов, получать из их коконов нить, а из нити ткать шёлк.

Вот вам и «бесполезная» бабочка!..

Я рассказал вам про тутового шелкопряда, а бывает ещё дубовый: его гусеница питается листьями дуба. Из коконов дубового шелкопряда получают нить погрубее, потолще. Из неё делают ткань чесучу и прочный шёлк для парашютов.

А вот из коконов непарного шелкопряда ничего не получается. Зато прожорливые гусеницы непарного шелкопряда, если их разведётся очень уж много, могут объесть целый лес, погубить все деревья. Те, кто видел, рассказывают: «Птицы не поспевают клевать жирных гусениц, они расползаются в разные стороны, дальше и дальше. Ни листочка не остаётся на ветках, ни зелёной иголочки — голо и пусто. Мёртвый лес!..»

Нет, этого им позволить нельзя! Ведь лес — это тоже красивое и нужное всем: людям, бабочкам, птицам, зверям…

Жил во Франции старый учёный Жан Анри Фабр. Больше всего на свете он любил наблюдать, как ведут себя насекомые — жуки, кузнечики, осы, пчёлы и бабочки. Однажды Фабр осторожно поймал и посадил под колпак из тонкой проволочной сетки большую ночную бабочку под названием «павлиний глаз». В ту ночь ему так и не пришлось заснуть: вскоре его комната наполнилась порханьем и шумом крыльев! Десятки таких же бабочек спешили из дальнего леса к своей подруге и влетали в открытое окно. Откуда они узнали, где она находилась? Как отыскали дорогу? Вокруг — кромешная тьма, даже пальцев на вытянутой руке не разглядеть. Никаких звуков павлиний глаз издавать не умеет — вообще среди бабочек лишь немногие умеют еле слышно попискивать. Значит, позвать на помощь, крикнуть пленница не могла. И всё же друзья были здесь, прилетели за несколько километров!

Ветра на дворе не было, тишина, и учёному оставалось предположить, что бабочки находят дорогу друг к другу по запаху. А запахи они «нюхают» своими усиками.

«Верно, по запаху», — подтвердили впоследствии другие учёные. Но вот как они умудряются при помощи усиков так удивительно чувствовать запах, этого до сих пор никто объяснить не сумел. Ведь даже самая лучшая охотничья собака ничего не сможет почуять на таком расстоянии. А бабочка может…

Удивительные истории рассказывают про них — про то, как хрупкие бабочки совершают перелёты через горы и ледники, через целые страны. Или вдруг сыплются дождём на корабельные палубы в море. Можно много рассказывать про то, как они живут, летают, дружат с цветами и друг с другом. Я расскажу ещё немного.

Вам, наверно, известно это слово — орнамент. По-иному сказать — узор, украшение. Деревянный узор, выпиленный из обыкновенной доски, украшает крыльцо и ставни избушки. А другой, из простого железа, — печную трубу на крыше. Дым из трубы, конечно, будет валить и без всяких украшений, но избушка сразу станет скучной, не интересной.

Орнаментами из мрамора и цветного стекла строители украшают подземные залы метро. Узоры вышивают вышивальщицы, ткут ткачи и ковровщицы, рисуют художники.

Но вот что оказывается: придумать новый, небывалый узор — не просто. Для этого нужно смотреть и видеть, нужно искать красивое повсюду — в лесу, где деревья и листья, в саду, где груши, яблоки и цветы, на лужайках, где кружатся бабочки. Никто их специально не разукрашивал, и чудесный узор на их крыльях, быть может, только для красоты. Но разве это ни для чего? Разве этого мало!..

Живут и летают…

Лесная грамота

Про кого это?

Есть люди — живут в больших городах. Есть — в деревнях. А Миша живёт не в деревне и не в городе, а на кордоне у дедушки, в избушке посреди леса.

Тут и перед окнами, и куда ни пойдёшь, ни глянешь — всё ёлки да сосны растут, да ещё иногда кривые берёзы, да малина по вырубкам, да молоденькие посадки, да огромные муравьиные кучи.

Есть ещё возле дома запруда, которую Миша с дедом каждую весну чинят и обновляют, чтобы не прорвало. Есть пруд, и в нём плавает большая водяная крыса — ондатра. А прячется она на берегу в норе.

Рыжие белки живут в лесу и пугливые серые зайцы. А волков совсем нет, но их и не надо. Если бы волки были, они могли бы таскать овец или кур или даже задрать телка. Они бы выли зимой. И дедушка всё равно бы их застрелил. Ведь у него есть ружьё двустволка, которое очень метко стреляет.

Дедушка не просто живёт в лесу — он лесник. Он сторожит лес. А Миша ему помогает.

Одна девочка, которую Миша встретил на кордоне, засмеялась:

— Чего же лес сторожить? Он ведь без ног — никуда не убежит, не денется!

В том-то и дело, что деться может! Вдруг лесной пожар? Вдруг плохой человек с топором придёт? Вдруг заведётся вредная гусеница, жучок?